СМЕРШ идет по следу. Спасти Сталина! - Страница 35

– Так, а мне-то что делать? – настаивал Таврин. – Я же не знаю, только ли эти двое меня вели и не сидел ли кто еще в каком-нибудь укрытии.

– А ведь он прав, Пауль, – сказал Якушев. – Его бы лучше увезти из Риги.

– Согласен! – кивнул Делле. – Завтра же запрошу Крауса. А пока придется тебе у меня переночевать.

– Я готов! – согласился Таврин.

– Ну, вот и хорошо, господа! А не пора ли нам чем-нибудь побаловать желудки? У меня даже русская водка имеется.

– О, водочка! Ну, тогда живы будем – не помрем. – Якушев потер ладони.

– Да и я что-то давно водки не видел, – улыбнулся впервые за вечер Таврин. – Здесь же все шнапс, вино да коньяк.

За столом как-то и беседа пошла живее. Да и знакомиться легче.

Таврин некоторое время смотрел на Якушева, затем спросил напрямую:

– Ты ведь русский, а офицер СС? Как тебе удалось?

– О, длинная история, – не без удовольствия хмыкнул Якушев, заглатывая очередную порцию рижских шпрот. – Я еще весной прошлого года был на командной должности на Западном фронте. Затем добровольно перешел на сторону немцев и почти сразу был принят на работу в СД.

– Интересно! – хмыкнул Таврин. – Я знаю Жору Жиленкова, тоже, как понимаешь, был не последний человек в Красной Армии. Так его целый год проверяли, прежде чем он вошел в доверие.

– С Жиленковым была несколько иная история. Я же еще до войны состоял в тайной антисоветской организации «Союз русских офицеров», хорошо известной немцам. Проверить это не стоило большого труда, потому со мной и было решено довольно быстро.

– Что это за «Союз…»?

– О, это страшная организация, – загадочно хмыкнул Якушев. – Как-нибудь при следующей встрече расскажу.

– Господа, давайте выпьем за успех операции Петра! – предложил Делле, наполняя рюмки водкой.

Чокнулись, выпили. Закусив овощным салатом, Якушев, вытерев салфеткой рот, тронул Таврина за рукав.

– Кстати, Петр, запиши два адресочка моих московских друзей. В случае крайней необходимости всегда можешь к ним обратиться.

Таврин взял листок бумажки, вырванной Делле из какого-то блокнота, и карандаш.

– Это Палкин и Загладин. Первый майор, второй генерал-майор Красной Армии. Мои соратники по «Союзу русских офицеров».

– Чем они могут помочь?

– Ну, они могут, к примеру, устроить тебя на работу в воинскую часть.

– Понятно! А вкратце можешь их охарактеризовать?

– Запросто! Незадолго до начала войны я был уволен из Северного флота… ну, скажем так, за некий проступок. Но когда напали немцы, меня, как ценного специалиста, вернули во флот. Там-то я и вышел на представителей «Союза русских офицеров», но вскоре обнаружил за собой слежку. Пришлось дезертировать и тайно добираться в Москву. Ребята в Ваенге, на базе флота, дали мне один адресок – члена нашего «Союза». Это был майор Палкин. Майор-то меня на первое время и прикрыл, затем познакомил с генерал-майором Загладиным, а тот уже устроил меня заместителем командира полка на Западный фронт. Такая характеристика тебя устроит?

– Вполне, – кивнул Таврин.

– Тогда пиши. Палкин – Ярославское шоссе, дом № 85, а к Загладину под видом офицера Красной Армии ты можешь прийти на службу в Управление кадров НКО. Да, есть у меня и еще одна дамочка. Как говорится, делюсь, – улыбнулся Якушев. – Рычкова, моя личная подруга. Она работает на железной дороге в качестве ревизора пассажирского движения. Некоторое время ты можешь пожить у нее, так как сама она по роду своей работы часто бывает в разъездах. Человек она проверенный мною лично. Так что, даже если и узнает правду о тебе, она тебя не выдаст.

Таврин не спеша записал все адреса и фамилии.

– Спасибо тебе.

– Кстати, ты вот спрашивал, как я к немцам попал, – выпив очередную рюмку, продолжил Якушев. – Тут уже мой комполка майор Дружинин подсобил. Он тоже был наш человек, из «Союза». И вот как-то я почувствовал, что один особист стал принюхиваться ко мне. Потом он вызвал меня для беседы в Особый отдел, в результате я понял, что он напал на след членов нашего «Союза русских офицеров». Я тут же к Дружинину. Так, мол, и так, крот у нас в «Союзе» завелся. Стали мы с ним думать-гадать, перебирать всех наших членов, пытаясь вычислить крота. В результате сошлись на одном и том же – старшем лейтенанте интендантской службы. «Что с ним будем делать?» – спросил я. «Расстрелять!» – сказал, будто выстрелил, майор. Но как? Не так просто взять и безо всякой причины расстрелять офицера. Даже на войне. И Дружинин придумал один ход – написал в дивизию рапорт о том, что за невыполнение приказа командира полка он приказал расстрелять интенданта. Приговор привел в исполнение я. Тут же засуетился наш особист. Нас с Дружининым арестовали, отправили в Смоленскую тюрьму и под трибунал. Обоих приговорили к расстрелу, но затем мне, как простому исполнителю приказа, расстрел заменили пятнадцатью годами заключения с направлением на фронт в штрафбат. Ну, а штрафник, сам понимаешь, ближе всего к линии фронта. Вот так я и оказался здесь.

6

Июнь 1943 года.

Небольшой приграничный древнерусский город Псков был выбран немецкими оккупантами в качестве одной из своих опорных точек на Восточном фронте. Здесь была организована одна из школ по обучению диверсантов в проекте «Норд-Цеппелин», здесь издавались оккупационной властью газеты на русском языке – «Заря» и «За Родину», в которых рассказывалось и о прелестях немецкой власти, и о недостатках власти советской. Здесь одно время обосновались и части формируемой Русской освободительной армии генерала Власова. Правда, офицеры РОА, находящиеся во Пскове, были таковыми лишь по названию, а в действительности их никто в офицеры РОА не производил. Здесь же действовала и Инициативная группа Русского освободительного движения (РОД), которую возглавлял некто Григорий Денисович Огроменко (настоящая фамилия, правда, у него была Хроменко, но ведь мания величия не лечится), бывший член Псковского горкома ВКП(б), заведующий отделом сельского хозяйства газеты «Псковский колхозник». После начала войны был назначен редактором военной многотиражки, но во время оккупации города Дно попал в плен, где, особо не напрягаясь, быстро приспособился к новой власти, и вскоре из-под его пера вышли пропагандистские брошюрки «Кровавый палач» (о Сталине) и «Вечное зло» (о евреях). Зимой 1943 года Хроменко возглавил группу антисоветской интеллигенции во Пскове, искавшей контактов с власовцами. Выступал по местному радио, участвовал в редактировании газеты «За Родину». Впрочем, немецкие власти никак не реагировали и официально не признавали существование этой самой Инициативной группы. И основная их деятельность пока заключалась лишь в сборе пожертвований для русских добровольцев, вступавшх в РОА. В мае была проведена первая акция по сбору пожертвований для русских солдат, и акция весьма успешная – было собрано порядка восьмидесяти тысяч рублей. В основном деньги давали купцы и торговцы – по 500—1000 рублей, но были и простые, даже весьма небогатые люди – рабочие, служащие, домохозяйки, молодежь, старики. Так, в редакцию газеты «За Родину», которая фактически являлась штабом Инициативной группы, однажды пришел белый как лунь старик и принес семьдесят с чем-то рублей – все, что он имел – и отдал эти деньги, а к ним в придачу три нательных креста, заявив: